Это монолог художника, не прерываемый ничем, кроме фрагментов его собственных произведений. Иногда Хамдамов напоминает редкую морскую раковину, внутри которой шумит само время. Раковине вопросов не задают, в нее вслушиваются. Рассказывает Петр Шепотинник: «Чудеса случаются: современные технологии позволили нам воскресить наш давний фильм, на лету сложившийся почти тридцать лет назад после многочасовых разговоров с Рустамом. Самое сложное, а может быть, и невозможное — искать слова, соответствующие нашим с Асей Колодижнер впечатлениям от тогдашнего общения с Хамдамовым. Общения, которое, несмотря на немыслимые превратности грубых времен, к счастью, продолжается до сих пор. А еще сложней — преодолеть, хоть в общих чертах, грубую материальность, изначально присущую кинематографу, чтобы по мере возможности уследить за неостановимым движением хамдамовских мысли и рисунка. Оно, это движение, пульсирует везде — и в рефлексиях Хамдамова об искусстве, и в его работах, украшающих самые почтенные галереи мира, и в случайном росчерке на полусмятой салфетке, оставшейся на неубранном столике в каком-нибудь московском кафе».